Амра Амичба. 

- Как часто вы сталкиваетесь со случаями, когда ребенку необходима психологическая помощь? 

Элана Кортуа: Не могу сказать, что это массовые случаи. Но явление имеет место быть в нашем обществе. 

Анна Торгашова: Следует разграничить, что понимается под психологической помощью. Если имеется виду реабилитация детей, пострадавших от насилия, это один вопрос. Если имеется ввиду, реабилитация в социальных сферах  жизни, то с этим сталкиваемся каждый день. Что касается первого, такое тоже имеет место. 

- Обращались ли к вам пострадавшие недавних нашумевших случаев насилия в республике? Как себя сейчас чувствует 12-летняя девочка?

Элана Кортуа: Процедуры психологические отличаются друг от друга. Так как я присутствовала при допросе девочки, моя последующая помощь в психологической реабилитации исключалась. 

- Анна, вы клинический психолог, какую помощь вы ей оказываете, в чем она нуждается? Как себя чувствует? 

Анна Торгашова: Вся психологическая помощь, которая нужна на первом этапе, она оказывается. Это посттравматическое, стрессовое расстройство, это не сиюминутная реакция на ситуацию. Цель – снизить острую психологическую проблему, восстановить психологический статус и в дальнейшем нормализовать физиологическое состояние ребенка. Дать понять, что существует понятие безопасности людей и окружающего мира, потому что сейчас это понятие разрушено. 

Естественно, девочка находится в тяжелом состоянии, отрицать это невозможно. Буквально несколько дней, как она возвращается к нормальной жизни. Это наблюдается в ее поведении. Но это пока первые шаги.   

- Имеется ли у нас какая-либо статистика по случаям насилия над детьми в Абхазии? 

Анна Торгашова: Что касается статистики, то это проблема, потому что те случаи, когда обращаются за помощью, не фиксируются, так как у нас нет единого центра, где мы бы группировали полученные нами сведения. Но есть то, то мы видим и передаем в общении с коллегами. Есть такие случаи и они не единичные. 

Элана Кортуа: Когда возникают сложные ситуации, мы совместно обсуждаем, конечно. 

- Если не брать конкретно этот случай, что бы вы еще могли сказать о случаях насилия над детьми, как это происходит в семьях? Это обычно делают люди близкие или наоборот посторонние? Как обезопасить ребенка? 

Элана Кортуа: В моей практике были случай, когда обращались уже совершеннолетние люди с жалобой на попытку или на факт насилия по отношению к ним в несовершеннолетнем возрасте, также обращались родители несовершеннолетних с такими жалобами. То есть обращались непосредственно сами жертвы насилия. Также были случаи, когда обращались родители несовершеннолетних детей с подобными проблемами.   

Анна Торгашова: Мне бы хотелось отметить, что такое понятие, как насилие над детьми, может проявляться в виде физического, эмоционального и сексуального воздействия. Если мы говорим о физическом воздействии, хоть оно и более легкое в сравнении с сексуальным насилием. В то же время оно более тяжелое, так как нет четких границ между физическим наказанием, как воздействием воспитательного процесса, и физическим наказанием как травмой. Во все времена у разных народов существовали культурные ценности, обращенные на воспитательный процесс. Даже специалисты не ответят, где эта четкая граница. 

Но является ли нормой то, что мама оставляет с семилетним ребенком младших детей, дает задание и уходит не на работу, а по своим делам. Когда приходит домой и не выполнены какие-то требования – накормить, постирать, приготовить на всю семью, а в силу своих психологических, физиологических возможностей ребенок этого сделать не может, — его жестоко наказывают  - лишают пищи, выставляют на улицу зимой в одном нижнем белье. Это что — воспитательный процесс или насильственные действия? Я бы склонилась к насильственному фактору. 

А что касается сексуального воздействия, тут, не вдаваясь в подробности о способах, можно сказать, какой вред причиняет оно — это полное разрушение личностных качеств ребенка, особенно, если это касается подростков. Принято считать, что чем младше ребенок, тем тяжелее, однако у психологов существует другая версия. Потому что психика ребенка настолько пластична, что при наличии людей, готовых оказать специальную помощь, выправить ситуацию гораздо проще в более раннем возрасте, чем у подростка. 

Элана Кортуа: У подростка совершенно другие процессы происходят. Так как у него самосознание более оформлено, сопутствующие процессы усугубляют ситуацию. 

- Вы говорили о том, что насилие трактуется совершенно по-разному, есть грань, которую бывает трудно определить. Что вы, как психологи, предпринимаете, когда сталкиваетесь с такими случаями? Ребенок попал к вам, вы потом следите за его судьбой? 

Элана Кортуа: Мы в некотором смысле парализованы были до недавнего времени. Сейчас мы возлагаем очень большие надежды на недавно открытую социальную службу. У нас подготовлены очень хорошие социальные работники, с которыми мы активно сотрудничаем. Они являются таким связующим звеном между различными специалистами. В их функции входит контроль за уязвимыми или неблагополучными семьями. 

Источник: Sputnik-Абхазия